Гобелен в готичных красках ..."Танцующая с огнем".
(авторы - knjazna и molnija)

В этом зале нашего музея есть еще несколько гобеленов, объединенных такой, казалось бы, малозначимой деталью как кошка, впряженная в тележку на втором плане. Давайте рассмотрим самый яркий из них.


На гобелене изображена фигура женщины в облегающей одежде синего цвета, жонглирующей горящими факелами - а если вы помните средневековые аллегорические элементы, вы знаете, что синий цвет, среди прочего, обозначал еще отстраненность от мира и льды ада.

Основная сложность роли бродячей жонглерки в том, что защит как таковых в ней не предусмотрено. Ей не подходят ни доспех, ни корсет – все слишком тяжелое или неудобное. Одежда при такой работе тоже должна быть очень специальной: короткой, легкой и облегающей, чтобы она не могла вспыхнуть, пока жонглерка работает с огнем. В таком костюме она и изображена. Фактически, она открыта всем ветрам и досужим взглядам и защищена только огнем факелов, которые летают в ее руках.

Чем же Танцовщица защищается от возможных бед? Своими профессиональными навыками. Волей и выдержкой. Ее образ жизни - тоже ее защита. Стальной характер танцующей с огнем защищает ее ничуть не хуже корсета. То есть, так же ненадежно и настолько же не от того, от чего на самом деле ей нужна защита.

За факелами, которыми жонглирует Танцовщица, ее можно даже разглядеть - и все детали одежды,и изящную позу, и сложение. Но вот подойти, а тем более прикоснуться - уже гораздо сложнее. Этим роль и привлекательна – она дает легкую на первый взгляд безопасность. Жонглерка вроде бы и на виду, и тем не менее к ней никто не прикоснется: в ее руках настоящий огонь, им легко можно обжечься, и больно обжечься.

Но стоит повнимательнее присмотреться ко второму плану гобелена, как сразу становится понятно, что выступление-то идет посреди площади на рождественской ярмарке. Все зрители изображены в шубах, а танцовщица - в легкой и короткой одежде, обнажающей руки и ноги. И оттого она будет вынуждена, едва закончив выступление, искать чьего-то тепла или какого-то средства согреться. Быстро согреться, причем. Она сама, отбросив свои факелы - единственную защиту, которая у нее есть - пойдет искать тепла к первому, кто окажется ближе и будет достаточно добр, чтобы дать ей временную защиту от холода. Но через час - или утром, как повезет - она снова будет танцевать с огнем на снегу, почти раздетая, привлекая взгляды и восхищая стойкостью, красотой движений и бесстрашием. Если вообще останется живой после того как доверится тому незнакомцу, который предложил ей тепло. В ее жизни прочным связям, или постоянным партнерам вообще нет места - как сказано в расхожей пословице, сочиненной кем-то из потомков зрителей о тех, кто танцевал уже на сцене, а не на помосте, и мерз в прозрачной кисее в кулисах, а не за спинами уличных музыкантов, всего тремя или пятью столетиями позже - "разве можно верить подлым словам балерины". И, зная это, все ее восхищенные поклонники в мехах и дорогом сукне будут жалеть о ней, когда она пропадет из виду, не больше чем о погасшем солнечном зайчике. Точно так же как и пять сотен лет спустя.

Пока у танцовщицы есть силы, она может просто утанцеваться до упаду и заснуть на земле или на деревянном помосте, который едва ли теплее снега. Вот такой нехитрый способ уснуть и не чувствовать что замерзаешь... нередко насмерть.

Она, выросшая при походной цирковой труппе, другой жизни не знает. Ей неизвестно о том, что для нее возможны иные версии: не танцевать с огнем на площади, жить в доме. И труппа не дает ей представление о подлинной близости, а не вынужденном сосуществовании.

А когда заснуть в холоде жонглерке перестанет удаваться - рядом окажется кошка. С тележкой. Вот она, изображена между зрителями и музыкантами, аккомпанирующими танцовщице.

Это свойство кошек, они всегда приходят, когда человеку плохо. И в тележке у нее ровно тот же набор, что и всегда. Игральные кости и карты танцующей с огнем низачем не нужны, а вот бутылка - дело полезное. И сама кошка тоже вполне своевременное явление: она живая и теплая. Если рядом нет других живых и теплых существ, как компаньон для недолгого сна на улице она вполне подойдет.

И - как всегда в средневековых аллегориях - самая значимая деталь будет изображена или в углу или там, где ее может заметить только очень внимательный взгляд. Помните, на предыдущем гобелене фигура смерти еле угадывалась в тени замка? Так и здесь: кошка шествует и везет свою тележку мимо черепа, похожего на дорожный камень, около которого лежат два погасших факела. Это напоминание о закономерном завершении судьбы танцующей с огнем: смерти на той же площади, которая была местом ее блеска и минутной ярмарочной славы. Для того чтобы избежать этого финала, ей надо всего лишь... перестать танцевать с огнем. Но пожалуй, этот шаг от нее потребует большего мужества, чем ей может дать ее стальной характер.

Перестать танцевать с огнем - это значит заменить факелы на костер (самой найти место для него и самой же заботиться о том, чтобы было чему гореть) и, отказавшись от идеи получать внимание в виде аплодисментов, подарков и временного тепла, начать давать внимание, тепло и временный приют тем, кто в нем нуждается. Участь менее блестящая, несомненно. Но шансов найти подлинную близость и настоящее, надежное тепло у костра больше, чем на ярмарочном помосте.

Этот шаг, шаг прочь с помоста, делает для танцовщицы возможным иное будущее - но "танцующие с огнем" его выбирают настолько редко, что почти не обсуждают и даже не обдумывают такой возможности. Для них жизнь кончается в тот момент, когда они покидают помост. И танец с огнем, и случайное тепло чужих объятий для них - только еще одна не-защита от страха смерти, позволяющая еще какое-то время не чувствовать холод и не видеть череп предшественницы между краем помоста и зрителями. Впрочем, кошка и - особенно - ее тележка тоже хорошо его прикрывают от взгляда танцовщицы.